Статьи

КОНТОРА ИНЖЕНЕРА БАРИ

ПАМЯТИ ПРОСВЕЩЕННОГО РОССИЙСКОГО ИНЖЕНЕРА, ПРЕДПРИНИМАТЕЛЯ И БЛАГОТВОРИТЕЛЯ

Ольга Вельчинская

В этом году исполняется 170 лет со Дня рождения А.В. Бари — российского инженера, пред­принимателя и общественного деятеля, создателя первой в России инжиниринговой ком­пании, близкого друга Льва Толстого, Дмитрия Менделеева, Николая Жуковского, Петра Ху­дякова, Федора Шехтеля и Ивана Рерберга. Предлагаем статью правнучки Александра Бари — Ольги Вельчинской, в которой она рассказывает о непростом жизненном пути сво­его знаменитого предка и о его судьбоносной встрече с другим русским самородком — гени­ем инженерной мысли Владимиром Шуховым, 165-летие со дня рождения которого мы будем отмечать в следующем году.

Отец Александра Бари Вениамин Матвеевич Бари родился в 1817 году в Литве (в этом году исполни­лось 200 лет со дня его рождения), обра­зование получил в Германии, преподавал иностранные языки в старших классах петербургской гимназии и отличался свободомыслием. А на каникулы ездил в Швейцарию, встречался там с интере­сными ему людьми и издавал брошюры собственного сочинения. Из-за свободо­мыслия Вениамина Бари в 1863 году се­мью выслали из Петербурга. В соответ­ствующей канцелярии стало известно о брошюрах либерального толка, а также о сомнительных его знакомствах, в числе прочего, о переписке с Карлом Марксом.

Внучка Вениамина Ольга вспомина­ла о диалоге, состоявшемся между нею и ее бабушкой Генриеттой Сергеевной Кан (Kahn): «Однажды я сидела в гостиной и читала книгу. Проходя мимо меня, ба­бушка спросила: — Что ты читаешь, Лелё- ша?—«Капитал» Маркса,—ответила я. — «Как же, как же, я его помню, этого Мар­кса, он бывал у нас в Цюрихе, приятный был человек»,— сказала на это бабушка».

В те времена, когда открылось свобо­домыслие Александра Вениаминовича, только добрые отношения жены его Ген­риетты Сергеевны с одной из фрейлин императрицы позволили свести к ми­нимуму грозившие ему неприятности. В течение суток семье предложили по­кинуть столицу, к счастью, не на восток, а на запад. И в 1862 году многодетная семья Бари покинула Россию и оказа­лась в Цюрихе, а в 1865 году перебралась в североамериканские Соединенные Штаты.

Александр Вениаминович, второй по старшинству сын, родился в Петербурге 6 мая 1847 года. По семейному преданию Александром его назвали в честь беско­нечно почитаемого отцом ученого-энци- клопедиста (и отчасти его покровителя) Александра Гумбольдта. Шестнадцати­летним юношей, оказавшись в Цюрихе, Александр Бари окончил гимназию и по­ступил в Политехническую школу, а после завершения уче бы нанялся механиком на пароход Perier, 12 августа 1870 года поки­нувший город Гавр. В Америке Александр натурализовался и провел в этой стране семь лет. Карьеру свою начал помощ­ником инженера на мостовом заводе в Детройте и проявил себя так успешно, что очень скоро был приглашен на ту же инженерную должность в техническую контору Филадельфии. А в 1875-1876 годах принял участие в конкурсе на строитель­ство павильонов Всемирной выставки, посвященной столетию независимости североамериканских Соединенных Шта­тов, и получил за свой проект Гран-при и Золотую медаль. Впервые в инженерной практике США Александр Бари спроектировал и построил здания с купольной системой световых фонарей и сетчатым остекленным каркасом перекрытия.только добрые отношения жены его Ген­риетты Сергеевны с одной из фрейлин императрицы позволили свести к ми­нимуму грозившие ему неприятности. В течение суток семье предложили по­кинуть столицу, к счастью, не на восток, а на запад. И в 1862 году многодетная семья Бари покинула Россию и оказа­лась в Цюрихе, а в 1865 году перебралась в североамериканские Соединенные Штаты.

 В честь 170-летия со дня рождения выдающегося ин­женера и предпринимателя Александра Вениаминовича Бари (6 мая 1847—6 апреля 1913) 24 мая 2017 года в Доме русского зарубежья имени А.И. Солженицына состоялся торжественный вечер памяти А.В. Бари, подготовлен­ный совместными усилиями Дома русского зарубежья (директор — Виктор Москвин) и Международного шу- ховского фонда (президент — Леонид Штерн).

О жизни и деятельности А.В. Бари рассказали: правнук А.В. Бари Георгий Борисович Ефимов, пре­зидент Международного шуховского фонда Леонид Михайлович Штерн, заместитель директора СТАКО ЦНИИПСК им. Мельникова Наталья Геннадьевна Си­лина, первый вице-президент Международного союза научных и инженерных общественных объединений (Союз НИО) Сергей Петрович Друкаренко, президент Национальной палаты инженеров РФ Игорь Викторо­вич Мещерин, а также студент 2-го курса факультета физики МГУ Вадим Григорьев.

В вечере приняли участие член комиссии РАН Ирина Петропавловская, профессора МАРХИ Ольга Суслова и Юрий Волчок, сотрудник архива РАН Надежда Осипова, а также сотрудники РАН, госархива, университетов, журналисты, художники, артисты и многочисленные потомки А.В. Бари.

Отрадно, что незаслуженно забытое имя инженера Бари вновь откроется памяти неблагодарных потомков.

Содержательная и творческая жизнь инженера живо и с художественным вкусом описана его правнучкой Ольгой Вельчинской. Статья будет ин­тересна как инженерам и ученым, так и широкому кругу читателей. Особенно ярко рассказывается о сотрудничестве и дружбе А.В. Бари с гениальным нашим соотечественником — ученым инженером и изобретателем Владимиром Григорьевичем Шуховым. Международный шуховский фонд постоянно проводит большую образовательную и просветительскую работу по освещению жизни и деятельности выдающих-ся деятелей культуры, науки и техники, в частности, укреплению имиджа профессии инженера.

Огромная благодарность Дому русского зарубежья за гостеприимство и память о российском инженере и предпринимателе! Леонид Штерн.

На выставку в Филадельфию прибыла делегация преподавателей Императорско­го Московского технического училища (ИМТУ). Среди приехавших были про­фессора Ф. Орлов, П. Панаев и Ф. Эшли- ман, инженеры-механики В. Малышев и Д. Советкин. Но самым важным для Алек­сандра Бари, как оказалось впоследствии, стало знакомство со вчерашним студен­том ИМТУ Владимиром Шуховым. Бари взял шефство над русскими инженерами, помог им приобрести необходимое лабо­раторное оборудование, станки, инстру­менты и вызвался помогать училищу и впредь. Судя по всему, помощь эта была существенной, потому что в 1877 году в знак признания его заслуг и благодар­ности Александра Бари избрали членом- корреспондентом педагогического совета этого учебного заведения, с которым он и был связан до конца жизни.

Там же, в Филадельфии, в доме стар­шего брата Генри Бари, Александр Вени­аминович встретил свою будущую жену Эду (Иду, Зинаиду) фон Грюнберг. Фон Грюнберги обрусели еще при Екатери­не II, и Эда, младшая сестра Веры, жены Генри, приехала в Америку вместе с се­строй, но очень тосковала по России и стремилась вернуться на родину. Судьба распорядилась таким образом, что в доме старшей сестры она обрела лучшего на свете мужа. Редкостный семьянин, Алек­сандр Вениаминович был еще и красав­цем, к тому же отменно фотогеничным. На всех фотографиях, во всех возрастах он, без преувеличения, ослепителен.

Как бы то ни было, но образовавша­яся в Америке семья, потеряв сына, мла­денца Александра, но родив дочь Анну, возвратилась в Россию, и случилось это в 1877 году. В начале российского пути Александр вместе с младшим братом Вильямом, выпускником Санкт-Петер­бургского горного института, создали небольшое предприятие по проектиро­ванию и производству электродвигате­лей, но на том этапе их продукция ока­залась невостребованной, потому что первую российскую электростанцию построили только два года спустя, в 1879 году, для освещения Литейного моста в Санкт-Петербурге. И тогда, переехав с семьей в Москву, Александр Бари и член Императорского Русского технического общества (ИРТО) Николай Сытенко со­здали фирму «Бари, Сытенко и Ко», дабы принять участие в перспективном деле, в строительстве объектов нефтяной про­мышленности.

13 сентября 1880 года в канцелярию московского генерал-губернатора было подано прошение инженера Александра Бари, отставного инженера-полковника Николая Сытенко и титулярного совет­ника Николая Рубинского «О разреше­нии устройства и открытия нефтяного завода в Московском уезде», а 19 ноября документы были подписаны, и для управ­ления деятельностью завода учреждено «Товарищество Русско-Американского нефтяного производства», занявшееся переработкой бакинской нефти. Первую перегонку нефти организовали в подмо­сковном Кусково, и уже на Всероссийской выставке 1882 года продукция Кусковско­го завода получила бронзовую медаль «за нефтяные продукты весьма хороше­го качества». Консультантом завода по вопросам технического и химического производства нефтяных продуктов стал Дмитрий Менделеев. Но вскоре Людвиг Нобель предложил Александру Бари дол­жность главного инженера своей фирмы, Бари принял предложение и свою долю акций «Товарищества Русско-Американ­ского нефтяного производства» продал предпринимателю Петру Губонину.

За два года службы в фирме Нобеля Бари прекрасно организовал нефтя­ное дело в Баку и Грозном и заслужил шутливое прозвище «грозный Бари». В результате сотрудничества с Людвигом Нобелем возникла нефтяная компания «Бранобель», ставшая одной из лучших нефтяных компаний не только в России, но и в Европе. Перспективы были захва­тывающие, но Александр Бари хотел начать собственное дело, и в 1889 году было учреждено основное его предпри­ятие — Строительная контора инженера А.В. Бари. Тут-то он и смог развернуться во всю свою профессиональную мощь и первым делом пригласил на должность главного инженера и технического ди­ректора Владимира Григорьевича Шухо­ва, предоставив ему все условия для пол­ной свободы творчества. Отныне Шухов был свобожден от какой бы то ни было производственной рутины, все его идеи незамедлительно воплощались в жизнь, а изобретения защищала фирма. То есть филадельфийская встреча молодых лю­дей, двадцатисемилетнего Александра Бари и двадцатитрехлетнего Владимира Шухова, случившаяся всего-то четырьмя годами ранее, оказалась для обоих пои­стине судьбоносной. Тандем гениального инженера и незаурядного предпринима­теля с блестящим инженерным образова­нием более чем за тридцать лет тесного сотрудничества сотворил в России уйму добрых дел, воплотившихся во многих тысячах разнообразных сооружений.

За эти годы в России по проектам фирмы было построено 3240 различных резервуаров для нефти и нефтепродуктов, более 20 комплексов зерновых элевато­ров, свыше 4000 водотрубных паровых котлов, свыше 415 железнодорожных мостов, 150 гиперболоидных сетчатых башен, свыше 400 000 квадратных ме­тров металлических сетчатых перекры­тий, воздушно-канатные дороги, маяки, заводы-холодильники, дебаркадеры, во­допроводы, вагоностроительные заводы. Одним словом, свершениям фирмы несть числа.

И в Москве Строительная контора инженера Бари принимала участие в создании уникальных инженерных со­оружений. Это световые фонари Верхних торговых рядов (ГУМ), Петровского пас­сажа, гостиницы «Метрополь», магазина Мюра и Мерилиза (ЦУМ), перекрытие дебаркадера Киевского вокзала, Цен­тральный холодильник возле Павелец­кого вокзала, типография И.Д. Сытина «Русское слово», Московский почтамт, многоярусная вращающаяся сцена МХАТа, депо, трамвайные парки, заводские здания, а также реконструкция Москов­ского училища живописи, ваяния и зод­чества и Высших женских курсов (МПГУ им. Ленина).

И хотя злые, а может, просто завист­ливые языки называли строительную контору Бари «конторой по эксплуата­ции изобретений Шухова», известно (и документально подтверждено благодаря существовавшей в фирме «прозрачной бухгалтерии»), что бывали годы, когда за­работки Шухова существенно превосхо­дили доходы владельца фирмы. Процен­тные же бумаги и акции конторы Шухов держал наравне с членами семьи Бари и получал солидные доходы. Но самое глав­ное, в течение всех лет сотрудничества с фирмой Бари Шухов мог воплощать в жизнь все свои замыслы в небывало ком­фортных условиях, о которых творческий человек может только мечтать. Сущест­вует карта работ фирмы, составленная к тридцатилетнему юбилею ее существова­ния. Александр Вениаминович называл эту карту «Песней без слов» (Lied ohne Worte).

Но не один только Шухов составлял славу фирмы Бари. За тридцать с лиш­ним лет существования конторы через нее прошло около 60 специалистов, ин­женеров высочайшей квалификации, и можно не сомневаться, что все они были замечательно одаренными людь­ми и блистательными профессионалами. Ради восстановления справедливости и исторической памяти нужно, можно и чрезвычайно важно вспомнить эти име­на. Дело это непростое, работа серьезная, тре бующая з аинтересов анности и погру­жения в тему, но я верю, что при совре­менных информационных возможностях это осуществимо.

А в 1893 году инженер и «временный московский купец» А.В. Бари стал возво­дить кузнечно-котельный и меднолитей­ный механический заводы близ Симоно­ва монастыря (в 5-м стане Московского уезда, Нагатинской волости). Для этой цели взяли в аренду землю в размере трех десятин из «Тюфелевой дачи» гвардии корнета Павла Павловича фон Дервиза. Похоже, что Дервиз сам предложил Бари основать здесь завод. Позже, когда ком­мерческие дела Павла Павловича расстро­ились, Бари купил этот участок земли. А в феврале 1894 года А.В. Бари обратился в Московское губернское правление с просьбой выдать ему «на производство работ установленное разрешительное свидетельство». Завод строился, чтобы производить стальные котлы, железные резервуары и другие клепаные предметы, а также производить медную отливку и механическую обра-ботку принадлеж­ностей к ним. Едва ли не 90 процентов принятых на завод рабочих были жите­лями Гороховца, города, славившегося потомственными котельщиками высо­чайшей квалификации. То есть не нужно было обучать рабочих с нуля, потому что в подавляющем большинстве они уже были профессионалами.

Ну а если опыта рабочему не хватало, на этот случай у Александра Вениамино­вича имелась своя педагогическая мето­дика. Вот рассказ одного из рабочих, в те времена молодого мастера. Ему выдали большой лист железа, и он стал намечать на нем, как его резать для дела. Пока он намечал, рисовал, подошел Александр Вениаминович и стал смотреть… Долго смотрел, ушел, потом вернулся. К этому времени мастер уже разрезал лист и к ужасу своему увидал, что наметил невер­но и испортил дорогой лист. Ужаснулся и упрекнул Александра Вениаминовича: «Хозяин, ведь ты видел, что я неверно на­метил, отчего ты мне не сказал?!» — На что тот ответил: «От того не сказал, что я тебе не нянька и не могу всегда смотреть, как ты размечаешь». — «Дай я заплачу за лист!»—«Нет, не заплатишь. Тебе совест­но будет, что принес убыток, и ты в дру­гой раз внимательнее будешь работать». И никаких штрафов не последовало.

В кратчайшие сроки котельный завод был не только выстроен, но и заработал на полную мощность. Вот фрагмент ста­тьи Б.Б. Глинского «Фабрично-заводская Россия», опубликованной в «Историче­ском вестнике» (№ 9 за 1896 год): «… мне удалось побывать на одном заводе, где введен совершенно новый строй рабочей жизни. Я не стану по недостатку места описывать оригинальной постройки это­го завода с его крышей в виде опрокину­той воронки широкого диаметра, еще не оцененной нашими инженерами, не ста­ну описывать и, так сказать, лагерного, подвижного способа работать во всевоз­можных углах России фирмы почтенного инженера. Остановлюсь лишь на рабо­чем режиме, установленном энергичным хозяином. Рабочий день на заводе г-на Бари измеряется всего лишь десятича­совой работой, причем это сокращение рабочего времени не имеет никакого влияния на размер заработной платы: она выше платы на остальных фабриках на io%. Система штрафного наказания совершенно здесь изгнана, а увольнения рабочих практикуются только в исклю­чительных случаях. Рабочие получают в день от завода совершенно бесплатно по шесть кусков сахару на человека и чай два раза в день, без всякого ограничения порции, а также обед, состоящий из двух блюд: i) супа с мясом (порция i/2 ф.) и 2) каши с салом, причем хлеба можно потреблять вволю.

Я явился на завод экспромтом с одним из своих товарищей по работе исследова­ния торгово-промышленной Москвы и регистрации фабрик и застал рабочих за обедом. Представьте себе длинный дере­вянный барак (к сожалению, несколько темнов алый), где з а столами, разделенные

на десятки, со своими десятскими во гла­ве, сидят тихо, чинно целых 700 человек. Ложки быстро мелькают в воздухе. И про­голодавшиеся на тяжелом труде рабочие вволю насыщаются вкусным, здоровым и бесплатным обедом. Не думайте, чтоб их порции супа (при мне была картофельная мясная похлебка и каша) были на немец­кий манер аккуратно развешаны и опре­делены. Нет — хочет десяток еще есть, десятский берет опорожненную миску, идет к буфетной стойке, и фельдшер, на­блюдающий за кухнею, наливает новую: кушайте, мол, братцы, на здоровье, наби­райте сил — они нужны заводу.

«Не думайте, — говорил мне при свидании А.В. Бари, — чтоб мною руко­водили какие-нибудь филантропические затеи. Я кормлю рабочих за свой счет по­тому, что мне это выгодно. Их еда (9-10 коп. на человека в день) меня не разорит, а напротив, дает прибыль на количестве и качестве работ. Я экономизирую здоро­вье, время, расположение духа рабочих и тем выиграю только в барышах. Подумай­те только: русский рабочий, существовав­ший доселе впроголодь и кормившийся разной мерзостью, вдруг получает вволю хлеба, мясной суп, кашу и излюбленный им чай, — подумайте только, каков от­сюда должен быть подъем его духа, его самочувствие, и вы поймете, почему он работает у меня самым добросовестным образом и почему случаи увольнения с моего завода редки. Здесь не возникнет вопроса о стачках, и я решительно не знаю, как отбояриться от предложения рабочих рук. Большинство моих рабочих живут у меня годами, а есть и такие, ко­торые всецело принадлежат заводу уже десять-двенадцать лет и которые успели, благодаря существованию сберегатель­ной кассы, скопить себе тысячный капи- тальчик».

Действительно, подъезжая к заводу, вы уже издалека видите большой аншлаг, оповещающий о существовании сберега­тельной кассы государственного банка при заводе г-на Бари. Еженедельно, по субботам, сюда приезжает чиновник ко времени расчета и принимает от рабочих сбережения, пока те еще не перешагнули порога конторы и не успели насладиться прелестью соседних кабаков.

Приемный покой при заводе пред­ставляет собою образец порядка и чисто­ты, но что важнее всего — заболевшие рабочие сохраняют свою заработную плату в течение первой недели в полном размере, а потом в половинном. Этот остроумный и гуманный порядок повел к тому, что количество больных на заво­де значительно сократилось: рабочему нечего перемогаться, и он прямо идет к доктору. Два-три дня полного отдыха на хорошей пище быстро восстанавливают железное здоровье русского мужика, и он спешит из скучной больничной комнаты снова к своему молоту и станку. Семьи умерших также не остаются на миру: завод принимает на себя заботу о них, и вдовы, в виде пожизненной пенсии, получают половину годичного заработ­ка покойных мужей. Нечего и говорить, что европейски образованный инженер г-н Бари сумел устроить на заводе усо­вершенствованные ретирады, дезинфи­цируемые паром, отличную вентиляцию и прекрасное освещение всех отделений завода. В текущем году г-н Бари имеет в виду устроить для рабочих квасоварню и бесплатную баню.

Два часа, проведенные мною здесь, на заводе, на живописном берегу Москвы- реки, остаются лучшим воспоминанием моей московской поездки: я видел уго­лок, где русскому чернорабочему живется сытно и хорошо, где около него имеются интеллигентные люди, которые ценят его и как силу нравственную, и как велико­лепное живое орудие производства. Если бы пример г-на Бари, основанный на пра­ктическом и умном расчете, нашел себе побольше подражаний… Но пока, увы! Такие, как г-н Бари, более чем малочи­сленны».

В том же 1896 году строительная контора гражданина североамерикан­ских Соединенных Штатов Александра Вениаминовича Бари выполнила ответ­ственнейший заказ на строительство выставочных павильонов Всероссийской торгово-промышленной выставки в Ни­жнем Новгороде. Автором инженерных проектов и экспонатов, выполненных на заводе в Симоновой слободе, был Вла­димир Григорьевич Шухов. На торже­ственное открытие выставки в Нижний

Новгород прибыли сотрудники конторы со своими семьями. И Александр Бени­аминович привез старших своих детей. На вершине «гиперболоидной» водона­порной башни высотой 32 метра, царив­шей над выставочным пространством, значилось: «СТРОИТЕЛЬНАЯ КОНТОРА ИНЖЕНЕРА А.Б. БАРИ», поэтому все при­частные к грандиозному делу чувствова­ли себя именинниками. Настроение было самое праздничное, и после нижегород­ского триумфа на документах конторы появился герб Российской империи, при­давший конторе Бари статус «поставщика двора Его Величества» (а в 1900 году на выставке в Париже Шухов был удостоен Почетного диплома и Большой Золотой медали, и с тех пор изображение обеих наград неизменно присутствовало на бланках фирмы Бари).

Накануне открытия выставки и при­бытия в Нижний Новгород император­ской семьи на город обрушился град и побил часть стекол в куполе главного выставочного павильона. Заменить вы­битые стекла новыми времени не было. Александр Бениаминович не растерял­ся и вышел из положения с блеском. Со словами «Разобьем и остальные, авось

завтра будет погода» вскарабкался вместе с рабочими на крышу павильона, и сов­местными усилиями уцелевшие стекла они разбили. Погода на следующий день и вправду выдалась чудесная, и доволь­ный выставкой государь особо отметил ослепительную чистоту сияющего «сте­клянного» купола.

А в 1910 году из конструкций, переве­зенных в Петербург из Нижнего Новго­рода после закрытия выставки, в Крон­веркском парке выстроили Народный дом, громадное здание, превратившее­ся со временем в кинотеатр «Великан». Существуют в России и другие сооруже­ния, выстроенные некогда из металло­конструкций разобранных павильонов Всероссийской выставки 1896 года.

Максимальная самоотдача и по­груженность в дело ничуть не мешали Александру Бениаминовичу всю свою жизнь оставаться прекраснейшим се­мьянином, любящим мужем и отцом, истинным другом детей и домочадцев. Письма к дочери Ольге он подписывал «твой друг и папа», друг всегда был на первом месте. Много лет семья снима­ла жилье близ Курского вокзала в доме г-на Борисовского, но в 1901 году купили двухэтажный особняк с мансардой на пе­рекрестии трех переулков — Архангель­ского (некогда Меншикова, еще раньше Котельникова, а в советские времена Телеграфного), Потаповского (бывшего Большого Успенского) и Кривоколенно­го (прежде звавшегося попросту Кривое колено). Б счастливом браке Александра Бениаминовича и Зинаиды Яковлевны родились шесть дочерей — Анна, Ольга, Евгения, Лидия, Мария и Екатерина и три сына: Виктор, Владимир и Георгий, а собственный дом Бари стал приветли­вым и гостеприимным прибежищем для многочисленных родственников и дру­зей, детей и родителей, и свидетельств тому устных и письменных множество. Именно сюда «в знакомый дом инженера А.Б. Бари, за почтамт, на угол Кривоко­ленного и Телеграфного (Архангельско­го) переулков» во время московского вос­стания 1905 года из своей квартиры при московском училище ваяния и зодчества на Мясницкой улице перебралась на не­сколько дней семья художника Леонида Осиповича Пастернака. Б доме бывали Менделеев, Жуковский, Чаплыгин, Худя­ков, Рерберг, Шехтель и, разумеется, Шу­хов, ставший крестным отцом Евгении Бари. А в позднейшие времена, уже после смерти Александра Бениаминовича и по­сле того, как его семью выселили из соб­ственного дома на Новинском бульваре, Шухов поселился в доме Бари.

А пока Александр Вениаминович был жив и здоров, многие деловые связи есте­ственным образом перерастали в друже­ские и даже родственные, а члены семьи горячо и заинтересованно участвовали в жизни конторы и котельного завода. Племянник Зинаиды Яковлевны Гуго Адольфович Левенталь, великолепный врач, лечивший семью Бари, дважды в неделю приезжал в Симоново, принимал пациентов и посещал захворавших рабо­чих. Анна и Ольга организовали прекра­сную библиотеку, существовавшую и в глубоко советские времена, а Евгения и Лидия дважды в неделю преподавали в школе, открытой для рабочих котельного завода. Братья Виктор и Владимир Бари с юности вникали в производство и го­товились принять из рук отца эстафету. И когда настал их час, Виктор возглавил котельный завод, а Владимир — Строи­тельную контору.

Подарив детям в общей сложности семьсот пятьдесят шесть лет жизни, сам Александр Бениаминович прожил шестьдесят шесть и ушел, как вскоре выяснилось, вовремя. Потому что умер «до всего»: до империалистической войны, до февральской революции, до октябрьского переворота. Как сложи­лась бы жизнь семьи, не скончайся он в ночь с 5 на 6 апреля 1913 года, предста­вить трудно. Американский гражданин и российский патриот, все свои капиталы Александр Вениаминович вложил в рос­сийскую промышленность. Хотя ничуть относительно российской реальности не обольщался и часто повторял, что «лучше быть кондуктором трамвая в Цюрихе, чем миллионером в России». Еще в сентябре 1905 года писал жене из Петербурга: «Не­весело теперь в России, а надо сидеть и терпеть». А в августе 1906-го в письме к дочери Ольге: «На всех покушение на Столыпина произвело удручающее впе­чатление. Мрак и ужас впереди, картина печальная». Александр Бениаминович трезво оценивал российскую ситуацию.

После его смерти, случившейся через семнадцать лет после того, как Б.Б. Глин­ский посетил котлостроительный завод в Симоновой слободе, в газетах появились некрологи. Бот фрагменты нескольких текстов, опубликованных в газете «Утро России»:

«…Достаточно сказать, что первый наливной пароход в России построен был по чертежам А.Б. Бари. Первый паровоз с нефтяным отоплением был пущен на рельсы — тем же Бари».

«…б Москве А.Б. Бари устроил рус­ско-американскую компанию керо­синового завода, учредил московское нефтепромышленное о-во (общество. — Прим. ред.) в Грозном, Мытищинский вагоностроительный завод и выстроил образцовый котельный завод близ Си­монова монастыря. Организация «дела» Бари была так обширна и интересна, что он одновременно мог строить: мосты в Оренбурге, стальные баржи на Дунае и паровозные мастерские в Вологде».

«…Особенно выдвинулся А.Б. Бари, построив для казны все здания всероссий­ской выставки 1896 года в Н.-Новгороде, огромный эллинг в Петербурге».

«…При иных условиях, в другой стра­не А.Б. Бари стал бы Пирпонтом Морга­ном или стальным королем—Карнеджи, но он был русский по духу, любил свою родину и, ворочая десятками миллионов, львиную долю своих доходов отдавал сво­им сотрудникам, рабочим и так щедро помогал бедным, что его стипендиаты буквально насчитывались сотнями…».

Да, Александр Бениаминович при­надлежал к когорте тех самых просве­щенных российских предпринимателей и благотворителей, которые пытались и гипотетически (при ином ментальном и историческом раскладе) могли бы сде­лать Россию процветающей европейской страной.

Журнал “Русский инженер” №3 (56) сентябрь 2017